Соседи судачили о Реутовых, и масла в огонь подливал сам Сергей, который на вопросы сплетниц: «Ну что, нашли свои накопления? Поймали вора?» – отвечал:

– Доллары непременно отыщутся, я уверен!

Вскоре одна из кумушек, совесть двора Елена Булдакова, объявила:

– Пацан в это дело замешан, точно. Иначе чего он не сомневается в возврате баксов? Явно парень кому-то в долг казну матери дал. Валентине надо сынка прижать, пригрозить выгнать его вон, тогда он вмиг расколется.

По условиям договора, проданную однушку Реутовым следовало освободить через три недели. И тогда Валентина Ивановна и Сергей превратятся в бомжей.

Через десять дней после кражи учительница попала в больницу с инфарктом. Врачи предупредили сына: его мама навряд ли выживет. Спустя сутки Сергей покончил с собой. Его тело обнаружили лишь после того, как ближайшая соседка, ощутив неприятный запах, вызвала милицию. На столе лежала предсмертная записка, в которой Сережа рассказал правду.

У парня был роман с Потемкиной. Утром того дня, когда исчезли деньги, к нему после ухода матери на работу примчалась Мила и сделала Сергею питье от температуры. Он опустошил чашку и сразу заснул. Людмила знала о предстоящей покупке квартиры и о хранившемся в шкафу пакете с долларами. И у нее был запасной ключ от двери Реутовых. Парень сразу сообразил, что исчезновение денег дело рук Потемкиной, и бросился к ней с требованием вернуть их. Мила возмутилась:

– Неправда! В вашу квартиру залез вор! Ну-ка вспомни, я тебя чаем напоила и сразу на занятия помчалась. Ты еще до порога меня проводил, дверь за мной запер.

– Верно, – согласился Реутов. – Но у тебя есть ключ. Я заснул, а ты вернулась. И почему я так быстро и надолго отключился?

– Ослаб от болезни, – нашла объяснение Мила. – И я не возвращалась. Спроси у Нины Петровны. Убегая из подъезда, я задела горшок с цветком, тот разбился, я землю собрала, перепачкалась, но наверх руки мыть не пошла, в квартире у консьержки их ополоснула, потому что боялась на занятия опоздать. Вернулась около девяти вечера.

И это было правдой. Когда следователь, занимавшийся самоубийством Реутова, спросил у лифтерши про цветок, баба Нина подтвердила слова Милы.

– Да, было такое. В восемь двадцать Потемкина герань расколошматила, стала убирать, измазалась, попросилась у меня в квартире помыть руки. И домой она пришла, когда уже не я работала, моя смена в двадцать ноль-ноль заканчивается.

Но Сережа, услышав оправдание Милы, не поверил ей, стал умолять ее отдать деньги. Он надеялся, что у нее проснется совесть. Ан нет! Она твердила:

– Понятия не имею, куда подевались ваши копейки.

А потом, обозлившись на возлюбленного, воскликнула:

– Вот ты какой, оказывается! Сам спер сбережения матери, а меня хочешь виноватой сделать?

Пара разругалась насмерть. Сережа понял, что он точно станет бездомным да еще, вероятно, сиротой, и решил свести счеты с жизнью.

Глава 30

Через час после того, как останки Сергея вынесли из квартиры, весь двор знал о содержании предсмертного послания Реутова.

На следующий день в квартиру Потемкиных позвонили парни в форме и вежливо сказали Инне:

– Позовите вашу дочь, нужно задать ей пару вопросов.

– Не знаю, где она, – пролепетала Инна. – Мила не ночевала дома, она пропала.

Дознаватели ушли несолоно хлебавши, а соседские языки заработали с утроенной скоростью. В доме не осталось никого, кто бы усомнился в виновности Людмилы.

Валентина Ивановна вопреки всем прогнозам выжила и не стала бомжихой. Некто, пожелавший остаться неизвестным, вернул покупателю однушки сумму, полученную от него Реутовой. Учительница заперлась в квартире и вот уже много лет выходит на улицу лишь по крайней необходимости.

Инна умерла через полгода после того, как ее дочь куда-то подевалась. Лев Николаевич скончался вслед за женой. После похорон профессора выяснилось, что его апартаменты находились в закладе у банка. Он взял большую сумму в долг, аккуратно выплачивал ее, но на момент его смерти до полного погашения ссуды было еще далеко, поэтому «трешка» отошла к заимодавцам.

И вот тогда вся округа наконец-то поняла, как обстояли дела. Инна и ее муж знали, что Людмила обворовала Реутовых! Но разве они могли сдать девушку в тюрьму? Мать и отчим где-то спрятали мерзавку, однако, будучи людьми честными, не могли позволить, чтобы несчастная Валентина Ивановна оказалась на улице. Профессор заложил свое жилье, получил кредит и вернул Реутовой ее квартиру…

– Вот какая Санта-Барбара из-за одной мерзавки приключилась, – завершила свой рассказ Нина Петровна. – Тебе лучше из нашего двора поскорей уйти. Народ, правда, у нас тут сменился, но кое-кто еще распрекрасно Людмилу помнит. И, не дай бог, ты столкнешься с Валентиной Ивановной, та сразу, увидев тебя, на месте умрет.

– Да уж, – пробормотала я, – повезло мне. Неприятно походить на такую особу. А где она сейчас?

Консьержка развела руками.

– Понятия не имею.

– Вы вроде говорили, что у Людмилы было две подружки. Знаете, где они живут? – уцепилась я за последнюю надежду. – Помните их имена?

Лифтерша сложила руки на груди.

– Где-то неподалеку те девчонки обретались. Адреса не назову, но не в нашем дворе точно. Приятные такие, вежливые. Как звать, не вспомню, имена у них простые, вроде Аня, Маша, Лена, Катя. Что еще сказать могу? Когда Мила в старой школе училась, у нее одна подруга была, а когда Потемкину в другую перевели, вторая появилась. Иногда к их компании еще одна девочка присоединялась. Но внешность их всех не помню. Кажется, светленькие, тихие. Ах да! Какая-то из них спортсменка.

– Почему вы так решили? – обрадовалась я. – Видели ее на стадионе?

– Нет. Но помню, однажды она у нашего дома стояла, а я вышла воздухом подышать и сказала ей: «Деточка, у тебя кроссовка развязалась, смотри, упадешь». Она поблагодарила, потом легко подняла ногу на уровень глаз, положила ее на ствол дерева, которое у подъезда росло, и завязала шнурок, – пояснила Нина Петровна. – Она это ловко и привычно проделала, без натуги, не согнув коленей. Сразу понятно, гимнастка.

Я приуныла. Аня, Маша, Лена, Катя… Какая из них занималась в секции гимнастики? Но это не точная информация, хорошая растяжка бывает и у балерин, фигуристок, у тех, кто регулярно посещает фитнес-зал. Еще можно быть на удивление гибкой от рождения. Нет, мне ни за что не найти подружек Милы. Хотя…

Я обрадовалась пришедшей на ум догадке.

– В какой школе училась Потемкина?

– А тут, в двух шагах, – ответила Нина Петровна. – Первая ее школа была на площади, прямо за метро, а вторая чуть поодаль.

– Была? – повторила я. – Почему вы в прошедшем времени говорите?

– Так ведь сломали оба здания в начале нулевых, – рассердилась лифтерша. – Придрались к их состоянию, якобы они аварийные, мол, еще в двадцатые годы прошлого века возведены, поэтому не отвечают современным требованиям – классы маленькие, окна не того размера. Смешно! Столько лет там дети учились, и вдруг про тесные комнаты вспомнили. Нет, совсем в другом дело. Порушили гимназии, а на их месте скорехонько возвели два торговых центра. Ясно, почему общеобразовательные учреждения некондицией признали.

– Не знаете случайно, кто был у Людмилы классным руководителем? – не надеясь на положительный ответ, поинтересовалась я.

– Откуда бы? – удивилась консьержка. – Учителя у нас в доме не жили.

Я попрощалась с Ниной Петровной и в самом жутком настроении порулила домой, пытаясь созвониться с Белкой. Она не брала трубку, срабатывал автоответчик. Попав в пробку, я совсем приуныла и от нечего делать стала раскладывать по полочкам собранную информацию.

У меня есть двоюродная сестра, особа с ярко выраженными криминальными наклонностями. Людмила украла у бабушки дорогой браслет, правда, Белка во время нашего сегодняшнего разговора об этом не упомянула. Наверное, решила, что я забыла историю, случившуюся на юбилее. И в самом деле, я не помнила, как сидела в ванной и подглядывала за Милой в щелку между пластиковыми дверцами. Но стоило Нине Петровне произнести слово «браслет», и у меня в голове возникла картинка. К тому же двоюродная сестрица воровала деньги у одноклассников и ограбила Реутовых. Так что мою лихую родственницу можно считать еще и убийцей – из-за нее Сергей покончил с собой. Да уж, мало кого обрадует такое родство. И теперь я абсолютно уверена: мой паспорт утащил не обычный карманник. На беду мы с Милой очень похожи, мошенница использует мое имя для проворачивания своих делишек. Она в курсе, кто я, кем работаю и, думаю, знает, где я живу. А вот мне о сестре ровным счетом ничего не известно. Где искать Людмилу? Хороший вопрос, жаль, ответа на него нет.