– Родным Светланы сообщили о ее смерти? – не отставала я.

Медсестра надулась.

– В документах Кузнецовой никаких телефонов нет, имен тоже. И не мое дело семью оповещать.

– А чье? – упорствовала я.

– Какая тебе разница? – обозлилась Вера. – Среднему медперсоналу вообще нельзя с тобой говорить, сведения о пациентах сообщают только близким и с согласия больного.

– Где тело Светы? – перебила ее я.

– В морге. Туда никого, кроме сотрудников, не пускают.

– Если больница не позаботится отыскать родню Кузнецовой, кто ее похоронит?

– Да не обязаны в отделении о трупах думать! – взвилась медсестра. – Живых лечим, покойниками не занимаемся!

– Вещи Светланы куда дели? – наседала я.

– На складе они.

– А то, что при ней было? Сережки, часы, телефон?

– В пакет сложили, в хранилище снесли.

– Кто именно отнес?

– Ну, я, – призналась Вера.

– Одна?

– А на фига мне компания? У нас работы по уши, зачем делегацией шмотье трупов из тумбочек выгребать?

– И опись, естественно, не составили, – сказала я.

Медсестра вздернула подбородок.

– Чего?

Пришлось уточнить:

– Список имущества покойной не составляли.

– Неправда! – занервничала девица. – Я на бумажке указала, чего у нее было. Ерундень всякая, никаких ценностей.

– Медальон у вас красивый. И дорогой. – Указала я глазами на украшение. – Где купили?

Вера быстро застегнула верхнюю пуговицу халата.

– Не твое дело.

– У Светланы на шее точь-в-точь такой висел, – отрезала я. – Оригинальная ювелирка, такую только в хороших бутиках продают.

Медсестра побагровела.

– Ах ты… Подвеску мне подарил жених!

– Ну да, ну да. И, думаю, принес ее именно сегодня, сразу после смерти Кузнецовой, – прокомментировала я заявление воровки. – Щедрый парень, обожает делать сюрпризы.

– Вали отсюда! – взвизгнула Вера.

Тут же сняла цепочку с кулоном и сунула в карман. Потом схватила со стола заварочный чайник и швырнула на пол. Раздался звон, чайник развалился на куски, по линолеуму медленно растекалась темно-коричневая лужица.

– Что случилось? – крикнула из-за двери Екатерина.

– Нормалек, не дергайся! – проорала в ответ Вера. И зашептала: – Или ты сейчас сваливаешь, или я вызову охрану, сообщу, что пришла хамлюга, шизофреничка драчливая, накинулась на меня, имущество клиники уничтожила. Огребешь люлей букетами. Можешь потом брехать, что я сперла медальон.

– Серьги и телефон тоже, – не удержалась я.

– Никто тебе не поверит. Где ювелирка? Нет ее! – рубанула Вера. – Сваливай или в неприятностях утонешь.

Я встала и сделала шаг к выходу, задумчиво обронив:

– Странно, что ты, сотрудница больницы, не слышала про болезнь Якова.

– Чего? – удивилась девица.

Я взялась за ручку двери.

– Яков работал санитаром в морге и украл у умершего от гриппа пациента часы. Носил их на руке, потом сам скончался от инфекции. Вещи мстят, убивают тех, кто обворовал их хозяина. У Светланы случился инсульт. У тебя голова еще не болит?

– Грипп вирусное заболевание, через часы не передается! – взвизгнула медсестра.

– Уверена, что Кузнецова умерла от удара? – прищурилась я. – Ваши врачи всегда стопроцентно правильно ставят диагноз? Вдруг Света подцепила заразу? Санитар Яков передает тебе привет. Подвеска покойной воровке отомстит.

– Да иди ты… – выругалась Вера.

– Сейчас отправлюсь к дежурному врачу, – пригрозила я.

Девица скорчила гримасу.

– Сколько угодно! Никого нет, в отделении только мы с Катькой.

– Больные оставлены на попечение медсестер? – поразилась я.

– А че с ними будет, – фыркнула воровка. – Доктора тоже люди. Жена у Сергея Вадимовича рожает, он с ней сейчас.

– Ну ничего, главврач небось на месте, – хмыкнула я.

– Точно, – заржала Вера, – с удочкой на берегу. Сейчас сезон отпусков. В общем, вали-ка отсюда лесом.

Я вышла из сестринской, испытывая острое желание вымыться под душем.

Глава 16

Мы со Светланой никогда не дружили, я увидела ее впервые в пансионе. Да и долгий разговор у нас состоялся всего один раз – в тайной кладовке Берты Борисовны. Не знаю, есть ли у Кузнецовой родители, братья-сестры, подруги, любовник, а также почему она, обладательница московской прописки, перебралась в пансион Нечаевой. Но нельзя же допустить, чтобы молодую женщину похоронили в общей могиле? Судя по тому, с чем я столкнулась в больнице, там работают на редкость безответственные и бессердечные люди. Умер больной? Жаль, конечно, но мы займемся своими делами. А я так не могу. Даже если Кузнецова очутилась в «Уютном уголке», насмерть поругавшись со всей родней, близкие люди должны знать о ее смерти. Они обязаны, забыв распри, похоронить Свету как положено.

Дом в Кузнецком переулке оказался пятиэтажкой-развалюхой жуткого вида. Дверь в подъезд была сломана, ни о каком домофоне тут и речи нет, консьержки нет и в помине. Я села на покосившуюся лавочку. Номера квартиры не знаю, надо подождать, пока появится кто-то из жильцов, и поинтересоваться у него, где живут Кузнецовы. Очень неприятно быть гонцом, принесшим страшную весть, но иначе поступить нельзя.

Мрачные мысли перебил телефонный звонок. Номер определился, и я спокойно нажала на экран.

– Степанида, привет, это Катя Угарова по поводу свадьбы, – запищал дискант. – Помните меня?

– Конечно, – заверила я. – В чем проблема?

– Мы хотели устроить скромненькую церемонию, только для своих, камерную, разослали всего сто приглашений, – завздыхала Катерина. – И началось! Народ прознал про торжество, давай названивать. На сегодняшний день у нас триста гостей, надеюсь, их число не возрастет. Я наняла еще поваров, увеличила количество столов. В общем, голова кругом! Сейчас дизайнеры ставят арку, через которую продефилируют жених с невестой, в другое место. Я-то планировала их торжественное дефиле иначе, предполагала, что они обогнут озеро, на воде которого будет покачиваться стая розовых фламинго. Но у людей начались обиды, мне телефон оборвали… Секундочку, Степанида, у меня вторая линия, не отсоединяйтесь…

До моего слуха донеслась бравурная музыка, затем снова затарахтела Катя.

– Ну вот, очередная знакомая с претензией! Возмущена тем, что их с мужем сажают за вторую линию столов, говорит: «Не увидим, как жених с невестой обменяются кольцами». Я ее успокоила, что арку поднимут на холм, столики расставят вокруг него, там прекрасный обзор с любого места. Полно хлопот! Ой, а зачем я вам звонила? Степанида, дорогая, я не сказала, какова причина моего звонка?

– Нет, – засмеялась я.

– Маразм подкрался неслышным шагом, я становлюсь кретинкой, – огорчилась Угарова.

– Просто нервничаете перед свадьбой. Вы еще прекрасно держитесь, одна моя клиентка, мать невесты, за день до церемонии выпила фиолетовые чернила, – вздохнула я. – Хорошо, не отравилась и смогла участвовать в бракосочетании.

– Фиолетовые чернила? – удивилась Катя. – А зачем они? Улучшают цвет лица?

Я хихикнула.

– Нет! Дама была совершенно седая, и ей кто-то подсказал: чтобы придать волосам красивый голубоватый цвет, воспользуйся чернилами.

– И та, вместо того чтобы ополоснуть в растворе голову, выпила чернила? – Угарова расхохоталась. – Спасибо за моральную поддержку, я уже не чувствую себя первым номером в листе ожидания больницы Кащенко. О, вспомнила, чего хотела! Гости услышали, что жениха с невестой прихорашивать будет Степанида Козлова, впали в неистовый восторг и теперь желают, чтобы вы преобразили и их. У нас будет главная свадьба сезона, вся гламурная пресса примчится, телевидение. Понимаете? Только не подумайте, что я заставлю вас работать даром, каждая клиентка заплатит и на чай даст.

– Могу приехать рано утром, – обрадовалась я. – Сколько людей хотят причесаться?

– Ну… э… уже двести выразили такое желание!

Я икнула.

– Две сотни?

– Не успеете? – расстроилась Катя. – А если вы за день до церемонии ко мне явитесь? Особенно стараться не надо, вы живенько справитесь. Сначала щеточкой шмырь-шмырь, руками тяп-тяп, лачком пшик-пшик, и пусть топают. Воткнете в башку заколку со стразами, все от счастья рухнут.